«Помощи ни у кого не прошу...»: к 90-летию Нины Григорьевны Уланиной

ТРУДНОЕ ДЕТСТВО

Я родилась в 1933 году в Сибири, в Иркутской области, в глухой деревне. А родители мои родом с Забайкалья, из Читинской области. До сих пор не знаю, почему они переехали оттуда, что их заставило это сделать. Ведь как было трудно: как говорится, нечего ни скинуть ни надеть, трое детей и я четвертая на подходе. Когда я родилась, вскоре умер папа. И мама одна жила с нами на конном дворе. Помещение, конечно, нежилое, одно слово – хомутовка. Хомуты, значит, там хранились. Ну, освободили его, весь скарб вынесли, и нас туда поселили. Всякое было, и по миру ходить пришлось, но мама всех детей подняла. Все четверо выросли. Зимы были такие, что не забудешь. Бежишь, бывало, а от мороза капрон к телу присохнет. Страшно подумать, я бы никогда не решилась вот так вот не пойми куда поехать. Но, видно, выбора у родителей не было. А что уж там случилось, этого не знаю. Едва ли по собственному желанию такие дела делаются. И мама потом никогда об этом не говорила.

Во время войны ух как нам трудно было. Сначала все до зернышка отдавали фронту, а потом пять лет – на восстановление народного хозяйства. Такая тогда политика была, что всем помогали – Польше, Прибалтике, а о Сибири не заботились. Сибирь, мол, выживет. Может, лет сорок только назад повернулись к Сибири лицом, по-другому стало.

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ

Свою будущую профессию я выбрала сама, случай помог. В детстве мы с девчонкой одной на покос побежали. Знаете, выкашивали во время войны по пятьдесят соток, это сейчас даже представить сложно. Так вот, поранилась подружка косой, большая рана на голени была. И никому не сказала, мы сами с ней лечили. Сходим на болото, нарвем гусиных лапок. Потрешь эту траву, она сок даст и получается как будто йод. И понюхаешь – йодом пахло. Самого-то йода не было. Вот мы этими гусиными лапками рану и заживляли. В деревне даже фельдшера не было. Не представляю, как все прошло. Может, и этот случай помог.

НАЧАЛО

В 1954 году окончила техникум – выучилась на фельдшера. Как тогда было принято, по распределению меня отправили на север, в Мамско-Чуйский район. В поселке кого только не было: и восьмилетники, которым восемь лет дали за уклонение от работы в колхозах, и шестилетники, которые после немецкого плена шесть лет ссылки получили. И чеченцы жили, и ингуши, и абхазцы, и немцы, и латыши. И веселая же публика была, скажу я вам. Однажды одного порезали, да так сильно. Видно, за руки держали и резали. Даже и не помню, сколько скобок тогда наложила. Но спасли, отправили в больницу. До поселка Мама надо было семьдесят километров проехать дорогой, два перевала больших, и еще тридцать километров по реке. Все же довезли. А вечером тот самый пришел, который резал. Ниночка, говорит, мне направление надо, я гипертоник. Отвечаю, не давала бы вам направление, но очень вас боюсь, поэтому напишу. Я три года там отработала. На своем участке  знаете сколько получала? 36 рублей. А молоко, например, стоило 10 рублей за литр. Как думаете, часто я молоко пила? То-то же.

Помню, у меня авитаминоз такой развился, что, бывало, встану, а сесть не могу. А как сяду, то уж хоть не вставай. Болело все. Приехал главный врач с Чуи и говорит – ваш доктор обезножел, надо ей яблочек. Яблоки тогда пришли, детям давали по два килограмма на ребенка. Ну и мне он выделил, а продавец принесла целую сетку. Так вот от яблок и поправилась.

Однажды пришел комендант – там же ссыльные находились, поэтому была и комендатура. Даже и не знаю, что с ним случилось, но рука сильно вывихнута была в плече. Тут я переволновалась сильно, думаю – ничего я тут не сделаю, а больница далеко. До Мамы сто километров, а в другую сторону до поселка тридцать с лишним. Какие движения делать, знаю, а опыта нет. И что думаете, с первого раза вправила, сама обалдела.

ЧЕРЕЗ ПОЛСТРАНЫ

На Сахалин я отправилась вслед за сестрой, она сюда попала во время войны – была связистом. Здесь воевала, да так и осталась. Потом стала работать в Корсакове бухгалтером. Забрала брата сюда, потом маму, а после и я приехала в 1957 году вместе с дочерью. Жили мы на Строительной, там был двухквартирный дом, деревянный. По сравнению с Сибирью здесь благодать была. Помню, рыбный магазин на Гвардейской. На прилавке икра, рыба всякая. Да к тому же денег побольше. Позже я опять вышла замуж, родила сына.

ТРУДОВЫЕ БУДНИ

Когда приехала, еще горздрав был в пятидесятке на Окружной. Фамилию главного врача уже не помню, забыла. Пришла, поговорили с ней, и на следующий же день уже я стала работать на скорой. Ходить часто доводилось пешком. Представьте, в пургу, а зимы были не чета нынешним и снег как сейчас не убирали. Но позже пазик у нас появился, полегче стало. А вот была у нас фельдшер Монахова, так она на вызовы и на лошадях ездила. Дороги, конечно, были тяжелые. Да чего там, одно слово – дороги. По Краснофлотской до детского сада доезжали за полчаса. Один водитель был, Саша Иванов, такой добрый. Мы ему: «Саша, ты сюда не езди, а то мы утонем», – а он как-то провезет.

Всяких историй на работе, конечно, много было. Но меня сложно было чем-то испугать. Родов совсем не боялась– еще в Сибири раз двести приняла, опыт был. А все равно, бывало, едешь – волнуешься. Зато как приедешь, то спокойно свое дело делаешь. Было всякое. И умирала, и воскресала вместе с больными. Помню, один раз все сделала, что в моих силах, а давление у пациентки высокое и не падает. Ну, думаю, пора аминазинчик. И хорошо, что мало ввела. Оказалось, она выпивала. Пульс пропал, последний вздох. Думаю, ну все. Посадят. И тут же адреналинчик ставлю. Попала в сердце, не попала, сама не знаю. Но сделала, тогда впервые в моей практике такой случай был. И вот пульс появился, а давление опять высокое. Тогда уж вызвала на себя врача. Видимо, интоксикация была такая, что ничего не помогало. Сейчас вспоминаю и удивляюсь, как же я могла так работать.

Один раз поехали на вызов в Чапаево и застряли. На «Волге» ехали, куда там по такой дороге. И хоть водитель был замечательный, Толик Сотников, но вот все же застрял. Грузовик проехал, но не остановился нам помочь. Ладно бы какая другая машина, но ведь «Волга», видно, что медицинская, и я в халате была – на роды ехали. А он мимо... До сих пор помню, как обидно было от такой несправедливости.

Другой раз зимой роды принимали в уазике. Она кричит. Муж испугался, убежал. И водитель из машины выскочил. А я одна, мне помощь нужна, говорю – вы что? Ну, наш шофер вернулся, помог.

Потом еще двенадцать лет в автокомбинате трудилась, но это, я считаю, отдыхала. Хорошо там было, и коллектив дружный. Приятно вспомнить. Там был здравпункт, сначала процедуры делала, а потом выпускала на линию водителей. Спасибо им, автокомбинату, потому что мне за эту работу прибавка к пенсии получилась. А на праздники редко хожу, не так долго я и работала. Но один раз директор на площади увидел, подошёл, сам пригласил – тогда уж пошла.

Характер у Нины Григорьевны и сейчас не слабее, чем в молодости. Иначе бы не прошла она все трудности и тяготы, которые выпали на ее долю. Но сибирский характер, да еще и с сахалинской закалкой – они все переживут. Здоровья Вам, Нина Григорьевна!