Счастье трудных дорог

Помогли вспомнить людей старшего поколения, которых мы будем благодарить в День пожилого человека за все, что они для нас сделали.

Семья Тараскиных прибыла на Са­халин в 1947 году вместе с тысячами других добровольцев. В прошлом у них остались тяжелые военные годы, семей­ные радости, беды. Испытания, через которые они прошли, переплавились в бесценный личный опыт, сделали их мудрее. Но жизнь не стояла на месте и требовала ответить на новые сложные вопросы.

Еще на судне с переселенцами на­чинали работать специалисты, кото­рых принято называть вербовщиками. В этом названии чувствуется какая-то насмешка. На самом деле вербовщики выполняли очень нужную работу – по­могали новоприбывшим быстро найти свое место в неизвестном для них крае. В сельском хозяйстве, в лесной, в рыбной промышленности нужны были хорошие толковые работники. Молодая, только что созданная область нуждалась в пе­дагогах, строителях, медиках…

Обычно на вопрос: «В какой сахалин­ский район ехать, и чем заниматься?» отвечали родители, и выбирали место жительства и работу в зависимости от своей профессии. Но у Тараскиных ре­шение принял семнадцатилетний Ми­хаил: «Я хочу быть моряком. Остаемся в Корсакове!» — заявил он.

Мать вспомнила, как во время гада­ния в годы войны ясно увидела морскую фуражку. Отец принял во внимание, что Михаил – парень серьезный и ответ­ственный. И на семейном совете было решено поддержать старшего сына.

И поэтому, когда маленькое судно с очередной партией новоселов подхо­дило к причалу корсаковского порта, все Тараскины стояли на палубе и с осо­бым волнением всматривались в город, который должен быть стать их судьбой.

И ВСЕ-ТАКИ МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ!

Но был ли это город? Скорее, большая деревня, застроенная приземистыми до­щатыми домишками и фанзами с тор­чащими из окон гончарными печными трубами. Уличного освещения, водо­снабжения, центрального отопления не было от слова «совсем». На узких улочках волшебным образом ужива­лись густая пыль и глубокие лужи. Об­щественный транспорт? О таком здесь никогда не слышали. Даже связь между городом и селами, а также между пред­приятиями осуществлялась в основном на лошадях. Люди же добирались до ра­боты или еще куда-то по своим личным потребностям только на «одиннадцатом номере» – то есть пешком. Правда, если повезет, можно было отловить попутного извозчика и уговорить его «подбросить» по назначению.

Тараскиным выделили две комнаты в бараке на улице Морской. Эта квар­тира, как и все корсаковское довоенное жилье, мало подходило для русского че­ловека, привыкшего к прочным домам и русским печам. В сахалинских развалю­хах стояли только маленькие железные печурки – «полубуржуйки», на окнах чаще всего натягивали пергаментную бумагу, тонкие стены покрывали при­хотливые узоры из щелей, отчего по комнатам свободно гуляли свирепые сквозняки. Такая квартира досталась и Тараскиным. Пришлось отцу и двум старшим сыновьям в сжатые сроки, до наступления зимы, провести основа­тельный ремонт. И сделали они это так хорошо, что барак продержался потом больше 60 лет!

Сахалинских новоселов в те годы ждало еще немало трудностей, таких, как восстановление разрушенного вет­хого хозяйства, работа на производстве с незнакомым, изношенным оборудо­ванием, нехватка самых необходимых в быту вещей.

Но все это мало волновало Михаила, ведь в пяти минутах ходьбы от его дома бились о берег морские волны. А для него это было самое главное!

Он устроился на работу на рыболо­вецкое судно. Секреты морского и ры­бацкого дела осваивал прямо на про­изводстве. Но когда работа по душе, то и обучение профессии идет в ускорен­ном темпе. На его глазах быстро рос Корсаков, открывались предприятия, укрепляли старое жилье и строилось новое жилье. Разрасталась и набирала обороты рыбная отрасль. Было создано Управление рефрижераторного транс­портного флота и снабжения (УРТФС), которое после нескольких реорганиза­ций преобразовалось в Базу океаниче­ского рыболовства (БОР).

В 1950 году для развития сахалин­ского добывающего флота были заку­плены несколько судов заграничной постройки, перегонять которые надо было из Амстердама. Набиралась ко­манда для их перегонки на Сахалин. Попасть в те годы на заграничный рейс с заходом в иностранные порты было так же непросто, как в наши дни в от­ряд космонавтов. Каждую кандидатуру контролирующие органы проверяли бук­вально под увеличительным стеклом по всем аспектам – происхождение, личные качества, уровень профессиональной подготовки. Молодой матрос Михаил Тараскин с честью прошел многоуров­невую проверку и доказал свое проф­мастерство и надежность.

ИСПЫТАНИЕ ЧУВСТВ

В экспедицию должны были отправ­ляться из Невельска. Пока ждали выхода в море, решили сходить на танцы. Как только зашли в зал, Михаил зорким взглядом моряка увидел у противопо­ложной стены очень красивую девушку. Рядом с ней переминалась с ноги на ногу какая-то толстушка, что еще больше под­черкивало эффектную внешность краса­вицы. Чувствуя себя настоящим морским волком, которому через день предстояло отправиться бороздить моря и океаны, Михаил смело направился к незнакомке. Но оказалось, не одному ему хотелось с ней потанцевать. Он уже открыл рот для приглашения, как прекрасную невель­чанку закружил в танце более растороп­ный соперник. Не идти же назад через весь зал под насмешливыми взглядами товарищей? Пришлось пригласить тол­стушку. Пока танцевали, разговорились. Потом еще немного потанцевали. После чего, как положено настоящему моряку, он проводил свою новую знакомую до дома. По пути договорились, что будут переписываться. А почему бы и нет? В дальних походах письма из дома – одна из самых больших радостей для моряка. Начался почтовый роман. Сначала Ми­хаил ждал писем от Луизы (так красиво звали девушку) с большим нетерпением. Оказалось, что она очень много читает. Ему были интересны ее размышления о книгах, о фильмах, о жизни. Перепи­ска увлекала его все больше и больше. Но в одном из писем Луиза написала, что ее пригласили петь в матросском клубе. Понятно, что она хотела всего лишь немного похвалиться своими во­кальными талантами, чтобы еще больше понравиться Михаилу. Но у молодого матроса были свои суровые представ­ления о том, как должна вести себя со­ветская девушка, пока ее друг находится в дальнем походе. Его внутреннее «от­елло рассвирепело», и в своем ответом письме он сурово отчитал певунью, а под конец сообщил, что переписку с ней прекращает!

ЗА ЛЮБОВЬ НАДО БОРОТЬСЯ

Загранплавание растянулось на це­лый год. Но как бы далеко ни уходили суда от родных причалов, настает пора возвращения к родным берегам. Все по­ставленные Родиной производственные и политические задачи были с честью выполнены. И экипаж снова гордо за­шагал по улицам Невельска, производя там невиданный фурор! Все были одеты в заграничные макинтоши и шляпы, курили сигареты самых раскрученных марок, щелкали яркими зажигалками. Но в Не­вельске было всего несколько улиц, на обход которых уходило меньше часа. А морской душе хотелось еще большего триумфа. И один из друзей Михаила предложил: «Давай сходим в гости к твоей знакомой!». На что тот ответил: — «Я с ней рассорился. В общем, с этой историей все закончено». Но товарищ настаивал: «Как поссорился, так и по­миришься. Давай сходим! Хоть чаю в домашней обстановке попьем.».

Домашняя обстановка! Тот, кто больше года жил в матросском кубрике и питался на камбузе поймет, какой сладкой музыкой звучат эти слова. «Пой­дем!», – поддался на уговоры Михаил, которому к тому же хотелось посмо­треть, какой эффект произведет на быв­шую подругу его заграничный прикид.

Каково же было его изумление, когда дверь открыла не знакомая ему тол­стушка, а стройная девушка с огром­ными карими глазами и длинными чер­ным косами. Потрясенный морской волк долго не мог найти слов, чтобы просто поздороваться.

Все дело было в том, что Луиза так наголодалась за свое военное детство и подростковые годы на Кубани, что, приехав на Сахалин, не могла остано­виться, когда ей в руки попадало что-то съедобное. Но к 17 годам ей, как и лю­бой девушке, захотелось стать красивой и неотразимой. Да и ссора с Михаилом стала отличным мотиватором к самосо­вершенствованию. Собрав в кулак всю свою волю, Луиза сумела обуздать свой безудержный аппетит и всерьез занялась собой. И вот, глядя в полные восхище­ния глаза отвергнувшего ее парня, по­няла, что добилась результата, которым можно гордиться!

Ссора была напрочь забыта. Роман, теперь уже не почтовый, а самый на­стоящий разгорелся с еще большим накалом. Перед отъездом в Корсаков, Михаил обещал черноглазой красавице: «Подожди! Я расскажу о нас родителям, улажу дела на работе и скоро вернусь за тобой!».

Он уехал. А она вдруг задумалась о том, что в слово «скоро» они могут вкладывать разный смысл. Для него это может быть месяц-два, а то и год. К тому же на память все время приходило, чем закончилось их первое расставание. В общем, через несколько дней Луиза тай­ком от мамы отправилась в незнакомый ей Корсаков.

До площади «Пять углов» добралась легко. Но дальше в разные стороны рас­ходились изломанные, как лапки краба, улочки. По какой из них идти? И девушка нерешительно обратилась к проходив­шему мимо пожилому человеку: «Вы не знаете, где улица Морская?». Прохожий предложил: «Пойдем, покажу». Когда прошли немного, поинтересовался: «А кого ты там разыскиваешь?», — «Миха­ила Тараскина. Это мой жених», — до­верчиво призналась девушка. — «Вы его знаете?». — «Знаю, — загадочно ответил ее проводник. — Очень хорошо знаю. Это мой сын. Ну, пойдем, раз уж приехала».

Словом, когда Михаил пришел с ра­боты домой, Луиза уже пила чай с его родителями. И все, что он только хотел рассказать, они уже знали, со всем были согласны и полностью одобрили его выбор.

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

— Мой отец Михаил Иннокентьевич и мама Луиза Терентьевна прожили долгую, счастливую жизнь и вырастили двоих детей – моего брата Мишу и меня, — рассказывает Татьяна Михай­ловна Антипина. — Интересно, что мно­гие знакомые были убеждены, что мама – француженка, хотя она была, как я уже рассказывала, из кубанских казаков. Это из-за ее имени и еще из-за того, что она была изящной и умела одеться скромно, но красиво и с большим вкусом.

Папа сначала стал капитаном транс­портного судна. Потом первым кор­саковским лоцманом. Это была очень ответственная работа. Вот что писал о нем капитан дальнего плавания Алексей Пятилетов в своей книге «Море остается с человеком»: «В Корсаковском сред­нем порте-ковше была организована лоцманская служба. Этого требовали жизненные условия. Ковш небольшой, стесненный множеством судов, имел свои особенности и трудности… Учитывая эти особенности капитаны судов не реша­лись самостоятельно заходить в средний ковш. Первым лоцманом был назначен М.И. Тараскин. Этот человек обладал хорошими морскими качествами. Пока судов было немного, он справлялся один. Работал без аварий и происшествий. С увеличением флота была организована лоцманская служба из трех человек с круглосуточным дежурством.».

— Дедушка Иннокентий Владимирович в молодости был одним из первых уйгу­ров среди командиров Красной армии. А в Корсакове стал первым управляю­щим администрации «Моргородка», — продолжает рассказывать Татьяна Ми­хайловна.

Заметим, сейчас моргородок – один из самых проблемных районов Корса­кова. Но, давайте вернемся в начало 50-х годов прошлого века. Если пе­речислять все, чего тогда не хватало корсаковцам для нормальной жизни, вышел бы очень длинный список, в ко­тором значились бы ложки, чашки, ка­стрюли, одежда, обувь, фрукты, овощи, лекарства и еще много всего. Но самой тяжелой, самой острой проблемой для города была катастрофическая нехватка жилья. Недостатки повседневной жизни советские люди переносили без особых жалоб, даже научились весело подшу­чивать над ними. А вот когда у тебя нет надежных стен и крыши над головой, – тут уж белый свет становится не мил.

Получалось, что днем и ночью, не только в затишье, но и в шторм рыбаки добывали для страны рекордные уловы. А в это время их семьи жили в старых бараках, с рассыпающими стенами. Да и о какой семейной жизни может идти речь, если нет своего угла?

Интенсивное строительство десятков типовых одноэтажных домов на не­сколько хозяев позволило в короткий срок восполнить нехватку жилья. Дома были деревянные, с крепкими стенами, с просторными комнатами. А то, что так называемые «удобства» были во дворе, воду надо было носить из родника и то­пить печки, так это для скромного быта тех лет было вполне нормально. Квар­тиры в только что отстроенном морго­родке давали самым лучшим и надежным работникам БОРа. В обязанности Инно­кентия Тараскина входило поддержа­ние порядка вверенной ему территории. Каждое утро он вместе с рабочими об­ходил все улицы, прилегающий лесок, пустыри. Всюду проводилась тщательная уборка. Городок был чистым, ухожен­ным. В нем все друг друга знали. И от этого жизнь там казалась по-домашнему уютной.

Старожилы вспоминают, что База оке­анического рыболовства оборудовала в моргородке несколько детских площа­док с качелями и горками. Кроме этого, дети любили играть в лесочке, причем заигрывались до темноты. Обстановка была настолько спокойная, что никто из родителей за детей не тревожился.

Подводя итог истории и своей семьи, неотделимой от истории нашего города, Татьяна Михайловна говорит:

— Все мои ровесники, те, кто родился и рос в пятидесятых–шестидесятых го­дах, благодарны нашим родителям за счастливое детство в Корсакове. Ко­нечно, на Сахалин приезжал разный народ. Но больше всего было людей смелых, горячих. Они не ждали, когда им кто-то все преподнесет и устроит. Сами решительно брались за дела. Благодаря им мы, дети, жили спокой­ной, но в то же время очень насыщенной жизнью. Занимались тем, что нам было интересно – пением, танцами, спортом. Было много замечательных традиций, которые сегодня очень хочется возро­дить. Например, каждое предприятие шефствовало над несколькими дворами, обустраивало их, организовывало суб­ботники. Были даже концерты дворовой самодеятельности или спортивные со­ревнования.

— А какие черты их характера вы хотели бы сохранить, чтобы передать своим детям?

— Верность и постоянство. Это наша фамильная черта, которой мы гордимся. Братья моего отца и сестра Вера после приезда в 1947 году больше не рас­ставались с Корсаковом. Все выбрали профессии, связанные с морем. Только младшая Галина повторила судьбу своей мамы, нашей бабушки Анны Андреевны, вышла замуж за военного и уехала за ним к месту его службы. Самый млад­ший из братьев – Станислав (в семье его звали Славик) воевал на Даманском. К сожалению, он очень рано умер.

Все создали крепкие семьи, вырастили и хорошо подготовили к жизни своих сы­новей и дочерей. Сейчас уже второе и третье поколение династии продолжает дружить и общаться между собой. Мы вместе с моим мужем, Сергеем Алексан­дровичем Антипиным, верим, что такими же будут наши дети и внуки.

Ольга ЕЖЕНКИНА